| |
БЫВШАЯВчера в трамвае я встретила жену своего бывшего мужа...
Я стояла на остановке в ожидании, что на рельсах покажется хоть что-нибудь, как вдруг неожиданно слева от себя услышала свое имя и увидела холеное женское лицо в кепке и полноватые губы в блестящей, слегка розовой помаде. Мгновение я не понимала, что общего у меня с этим, неизвестно откуда возникшим вдруг лицом, а потом выпуклые глаза мне стали кого-то напоминать. Без сомнения, это была она, Люся.Мы работали в одном отделе и выходили всегда в одно время. Мне и в голову не приходило, что Люся, которой и тогда уже было за 40, могла тщательно изучать каждый жест, каждый взгляд, который мы дарили друг другу... Не мы с Люсей, разумеется. Мой муж встречал меня с работы каждый вечер.
Он был очень красив. Светловолосый, светлоглазый, хотя не очень высокий, но отлично сложенный. В нем чувствовалась сила, и она в нем была. Мы поженились по любви, когда я была на первом курсе, а он вернулся из Афганистана. Наша жизнь казалась всем сказочной. Юная жена, загадочный офицер, военный переводчик... сказочно звучала даже группа языков, которыми он владел: дари-фарси...
С его матерью, правда, у меня не сложились отношения. Она считала его брак со мной несчастливым. Наверное, из-за трагедии, которая произошла с первым нашим ребенком. Мальчик умер в роддоме вскоре после рождения по необъяснимым причинам: я помню, он родился совершенно здоровым и кричал так, что в родильном зале звенели стекла. Андрей очень переживал из-за этого и, чтобы увидеть меня, оставил часть. За это его уволили. Хотя начальство потом и узнало о причинах самовольной отлучки, приказ не отменило.
Детей у нас почему-то больше не было. Андрею трудно было найти работу по специальности с его редкими языками, в конце концов он устроился в страховую фирму. Получал немного, даже вместе с военной пенсией. Основным “кормильцем” в семье была я. Но я любила Андрея, а он меня. Что еще нужно?
Я не чувствовала своей вины за смерть ребенка перед мужем, скорее, он чувствовал вину передо мной, что в такой ответственный для нашей семьи момент оказался далеко от меня. Андрей старался окружить меня заботой, вниманием. Возможно, то же самое требовалось тогда и ему, но я была молода и не понимала переживаний офицера в его положении - в отставке. Да он со мной и не делился своими чувствами. Жили мы материально хорошо, неважно, на чью зарплату. Так чего же еще?
Хотя, как я сейчас понимаю, оказавшись в штатском, Андрей очень переживал. Помнится, он удивил меня подарком: маленькой ушастой таксой. Герат, так он назвал собачку (по-моему, это название какого-то района в Афганистане), стал его самым близким другом. Поскольку я с самого начала не питала к псине большой любви, кормить, холить, лелеять и гулять с таксой стал муж. Так они вдвоем с собакой встречали меня с работы. Андрей целовал меня в щечку, а его четвероногий друг выражал мне симпатии урчанием или рычанием.
Все эти трогательные сцены, оказывается, внимательно наблюдала Людмила.
Как Люся пересеклась с Андреем впервые, для меня до сих пор загадка. Выносила по вечерам свою кошку на тот маршрут, где должна была пробежать его такса? Решила застраховать от всех несчастных случаев себя и всю родню в компании, где работал Андрей? Уж не бегала ли она по вечерам в том парке, где такса любила справлять свои собачьи нужды? Во всяком случае, на работе вскоре отметили, что Люся стала одеваться еще изысканней, а уж следить за собой - с энергией совершенно невероятной! Дамы перестали предлагать Люсе печенье, булочки, конфеты и пирожные - бесполезно. Люся с некоторых пор питалась только домашним творогом, фруктами, сырыми овощами, отварной курицей и серым хлебом. Она не на шутку занялась кулинарией и иногда угощала нас изысканными слоеными пирожками и кусочками шашлыка из осетрины. Знала бы я тогда, кто еще кушал того осетра...
Андрей стал задерживаться на фирме допоздна, перестал встречать меня после работы, а таксу теперь выгуливал по утрам. Я знала, что он посещает клиентов на дому, но не догадывалась, представьте себе, каких... Себе же перемены в семейном распорядке объясняла тем, что муж хочет больше зарабатывать, чтобы чувствовать себя мужчиной, хотя я денег от него не требовала.
Почему он скрыл от меня, что среди клиентов его компании появилась моя сослуживица? Не придал этому значения? Или не захотел говорить со мной о новой знакомой, женщине, которую раньше не замечал? Решил завести интрижку? Я-то полагала, что таксы ему вполне достаточно. Но я ошиблась. С некоторых пор душевная Люся выслушивала эпос из районов Герата и, надо отдать должное, умело потчевала Андрея под эти рассказы хорошей едой и крепким коньяком.
Не могу сказать, что Андрей раньше никогда не выпивал. Впервые я увидела его по-настоящему пьяным после истории с увольнением из армии. Потом он бывал периодически в приподнятом настроении, когда работал в страховой компании, но я на это смотрела сквозь пальцы. Теперь же он часто приходил в хорошем настроении вечером домой, целовал меня и ложился спать. Нет, я до сих пор уверена, что Андрей не изменял мне тогда с Люсей. Это было слишком низко для него. Мы не ссорились, отношения были прежними, просто однажды муж пришел и по-военному четко объяснил, что больше не может жить со мной.
- Ты меня больше не любишь? - я была страшно обижена его словами.
- Нет, я тебя по-прежнему люблю, но для меня теперь этого мало...
- Что же ты предлагаешь? - весь разговор мне казался недоразумением, вот оно пройдет, и мы пойдем ужинать пельменями с грибами и сыром, которые я захватила в кулинарии.
- Ничего! Ты будешь жить, как жила, а я...
- А ты?
- А я - нет!
Он даже не сказал мне, что уходит к Люсе! Просто собрался и ушел, и пельмени я бы так и не разморозила, потому что есть совсем не хотелось, если бы не услышала утром, как скулит голодная такса. Мы с собачкой вместе позавтракали, посмотрели друг на дружку со слезами в глазах, и я отправилась на работу, пообещав таксе вечером погулять.
Утром Люся смотрела как ни в чем не бывало. Я пришла мрачная, весь отдел (кроме Люси) ахал и охал, хотя процентов на 80 -
притворно. Я-то знаю, как они мне завидовали раньше. Мне надоели их притворные вздохи, но рты закрыть нашему женскому коллективу я не могла, даже если бы имела власть. Мне страшно было остаться наедине с мыслями о том, как возвращаться вечером одной в пустую квартиру. Как в пустую? А такса! Дамы между тем изнывали от любопытства, кто моя разлучница? Но я не могла удовлетворить их жаркого интереса: сама не знала.
А на следующее утро весь отдел бурно переживал другую странную новость, косо посматривая на меня. Люся, оказывается, перешла в другое подразделение администрации. Мне это было все равно. После работы вечером я вышла, как всегда, в пять часов 01 минуту и у платанов напротив увидела Андрея.
Я собралась пойти ему навстречу, как вдруг он сам двинулся... но не ко мне, а к выходившей из нашего подъезда... Люсе!
С тех пор, когда я входила в наш кабинет, все замолкали, как будто у меня траур. Сидеть в тишине было невыносимо. Я брала чайник и шла за водой. Когда выходила, всякий раз чувствовала за спиной невероятное оживление. Но мне уже было все равно. Я поняла, что беременна.
С тех пор я не думала ни о чем, кроме сына. Я просто была уверена, что будет сын! Мы больше не виделись ни с Люсей, ни с Андреем. Подразделение, где она работала, перевели в новое здание на другом конце города, а компания Андрея, по-моему, закрылась. Все это мне удалось узнать из шепота в кабинете за моей спиной, и, странно, мне ни разу не пришло в голову найти Андрея, сказать ему о ребенке. И, возможно, вернуть... Повторяю, мне это даже в голову не приходило.
Мой отец, тоже отставной военный, молча принял две новости - о моем разводе и о моей беременности - и тоже не стал выяснять отношений с бывшим зятем. Я освободила нашу двухкомнатную “афганскую” квартиру и переехала к своему вдовствующему отцу в просторный сталинский дом моего детства. И стала ждать исполнения
срока.
Когда живот невозможно стало скрывать, в отделе опять стали повисать гробовые паузы. Что думали эти серые сытые административные гусыни, в жизни которых, кроме зарплаты, не было ничего примечательного? Что я кого-то завела себе? Недаром была так спокойна... Небось рада, что муж сам ушел... Они меня не любили, и мне не нужно было их сочувствие.
Парень родился - точная копия Андрея... Но когда Мише исполнилось четыре года, все говорили, что он очень похож на меня. Я же всегда видела в нем Андрея. Его волосы, его глаза. Военный дед объяснил парню, что его отец погиб, и это было очень правдоподобно, потому что Андрей нигде на нашем горизонте не появлялся.
Мы чудно прожили вместе 10 лет...
Как вдруг появилось это лицо - слева, над плечом, на остановке.
- Здравствуй, Таня!
- Здравствуй, Люся! - она решила быть со мной по старинке на “ты”, я не возражала.
- Работаешь? Все там же? - Люся была несколько смущена, но тем не менее продолжала разговор.
- Нет, я защитилась и теперь занимаюсь психологией, детьми - детской психологией...
При слове “дети” Люся глянула куда-то вбок, и по этому ее взгляду я поняла, что детей у нее нет. Она сказала:
- А я возвращаюсь от под-
руги.
- Вот как раз трамвай идет, поедем вместе!
Она, мне показалось, немного растерянно вошла за мной в вагон и спросила, где мне удобно сесть. Мы сели. Я - у окна, Люся - рядом.
- Я тут, через две остановки... А ты не знала?
Я, разумеется, не знала, так как была уверена до сих пор, что “они” живут в нашей бывшей квартире.
- А ты? Все там же работаешь?
Люся потупилась.
- Нет, новая власть, ну, ты знаешь... Новый зам набирает свой штат, как обычно. Уже два месяца ищу работу.
Люся говорила бодро, она хорошо держала административную улыбку и модный имидж “у меня все о’кей!”, но меня это не трогало. Я ждала, когда она заговорит об Андрее. А она болтала о перспективах своей совершенно мне безразличной карьеры. “Уж не отравила ли она его?” - зло подумала я и прямо так, в лоб, и спросила.
Люся отшатнулась, но улыбаться перестала.
- Да ты что? Мы развелись, нормально... Пока, правда, неофициально.
Трамвай остановился, я вышла за нею тенью. Мы оказались на холодном ветру, совсем не весеннем. Прежде чем подняться в квартиру своей престарелой матери (дом был рядом с остановкой), Люся вкратце рассказала историю деградации бывшего офицера. После того как они пили коньяк на страховых встречах втайне от меня, они потом еще не раз пили вместе. Шампанское на своей скороспелой свадьбе, вино в компании Люсиных подруг (его друзья на эту свадьбу не явились), водку в коллективе новых Люсиных коллег. Люся радовалась и ждала, когда праздники кончатся, но они только угасали на короткое время, а потом разгорались заново, пока не перешли в самые настоящие запои.
В страховой компании долго терпели Андрея ради его бывших заслуг, а потом после не-
однократных предупреждений уволили. Оставшись без дела, Андрей пил, пока не кончалась его пенсия, потом они с Люсей жили какое-то время “дружно”, ходили по гостям... Затем - новая получка, новые запои. Все попытки “лечить” Андрея оканчивались запоями еще более страшными. Люся не выдержала и разрыдалась:
- Пока это еще животное, а скоро будет растение... Ему уже ничего не нужно, в угаре он грозится меня убить. Два раза кидался на меня с ножом, я переехала к маме. Сейчас в нашей квартире живут какие-то бомжи, я не могу даже прийти забрать свои вещи.
Надо было ей что-то на это сказать. Или не надо? Мне трудно было представить нового Андрея. Да и нужно ли? Мой Андрей, отец моего сына, был совсем другой! Этот - ее Андрей, вот этой холеной тетки с вылупленными глазами. Какое мне до них обоих дело?.. Записала
Надежда ЛАЗАРЕВА.
|
|
