На днях я потерял одного из своих друзей и хочу рассказать об этом. Знакомство наше было недолгим, но дружба появиться успела. Звали этого человека Савелий Игнатьевич, он был уже немолод, а за время нашего периодического общения совсем постарел.
Я тогда работал на раздаче в одной небольшой закусочной. И вот однажды среди покупателей я заметил одного из своих соседей по подъезду. Это был весёлый, шумный мужик с необъятным животом. Он тоже узнал меня, мы разговорились. Под конец он заказал двойную порцию жареной говядины и пиво. Я очень хорошо это запомнил, так как при заказе он внезапно хлопнул себя по животу и громко рассмеялся.
На следующей неделе Савелий пришёл опять и, ничего не заказывая, попросил меня после работы зайти к нему домой. Я знал, что он женатый человек, потому без особых расспросов согласился.
И вот вечером того же дня я звоню в указанную дверь. Открыла мне его жена, одетая не по-домашнему. И сразу же в мой нос ударил сильный запах копчёностей. Не успев ничего спросить, я оказался на кухне. Савва Игнатьич что-то готовил в эмалированной кастрюле. Тем временем его жена распрощалась и ушла. Мне она показалась слегка расстроенной. А Савелий смеялся и шутил, ловко оборачивая кухонный нож вокруг пальца. Он утверждал, что придумал новый способ копчения мяса и просил попробовать готовое уже блюдо. Мы проговорили весь вечер.
Спустя несколько дней я, возвращаясь с работы, встретил у подъезда Лидию Павловну, жену Саввы. Она стояла и разговаривала с тётей Нюрой, живущей в квартире прямо напротив меня. Я поздоровался, женщины ответили и продолжили беседу. Проходя мимо них, я расслышал слова «бактерия хеликобактер пилори». Это прозвучало так необычно, что я невольно запомнил фразу. И тут вдруг Лидия Павловна окликнула меня. Я обернулся и она, подойдя почти вплотную, без объяснений стала расспрашивать, как часто её муж бывает в закусочной, где я работаю, и что обычно заказывает. При этом она так серьёзно на меня смотрела, что я, хоть и обещал Савелию не выдавать его, всё ей рассказал. Лидия сильно помрачнела и, попрощавшись, ушла.
С тех пор я стал чаще бывать у них. Сидя за кухонным столом, слушая рассказы Саввы, я не раз поражался тому, как улыбка, вызванная очередной шуткой мужа, внезапно сменялась на лице Лидии Павловны гримасой раздражения.
Как-то раз, спеша на свидание с Ксюшей, моей девушкой, я чуть не столкнулся на выходе из дома с человеком, одетым в форму врача. Он громко говорил по мобильному телефону, несколько раз повторив слово «дуоденит». Часа через два, вернувшись, я решил навестить Савву с Людой. Мне открыли и предложили зайти. Савелий держал правую руку у верха своего живота и широко улыбался. Внезапно его лицо сморщилось от боли. Я спросил, в чём дело? Не успел он ответить, как Лидия Павловна стала, запинаясь, быстро читать статью из старого потрёпанного медицинского журнала. Промелькнуло уже знакомое мне слово «дуоденит». Закончив читать, Лидия подняла на меня глаза. Мне стало не по себе. И тут Савва попросил её ещё раз прочесть статью о бактерии Хеликобактер Пилори и так громко расхохотался, что в серванте у стены задребезжала посуда. Лидия, не выдержав, разрыдалась, а Савелий, вдруг схватившись за свой ещё трясущийся от смеха живот, с громким стоном упал на колени. Лида, мгновенно забыв про слёзы, кинулась на кухню – у них там была аптечка. Я же достал мобильник и вызвал скорую. Через час еле живого Савелия увезли в реанимацию.
С тех пор я больше его не видел. Лидия категорически запретила мне его навещать. Я не мог её ослушаться. Я даже не звонил Савве.
У меня скоро отпуск. Я со своей Ксюшей собирался в Крым. Что будет теперь, не знаю.
